Пол Лунд - PQ-17 - конвой в ад
Но приказ был отдан, он вызвал цепную реакцию, остановить которую уже было невозможно. Все корабли действовали согласно приказу, а корабли эскорта - в соответствии с обычной практикой.
Одной из самых примечательных деталей, выяснившихся во время работы над этой книгой, стали глубокие переживания моряков, служивших в тот момент на эсминцах сопровождения. Это глубоко укоренившееся чувство стало еще глубже после того, как отпали поспешные обвинения в трусости и измене. Оставив конвой, как они сделали, они поступили против собственных желаний. Они всей душой стремились защищать торговые суда. Когда они повернули, чтобы встретиться с неприятелем, который находится рядом за горизонтом, они были убеждены, что поступили правильно. В тот момент, когда им стала известна истина, они пришли в ужас. Офицеры, встречавшиеся с автором в период работы над книгой, предлагали бортовые журналы своих кораблей, в которых были описаны их последующие действия и бои. В этом они видели хоть какое-то оправдание своего поступка в тот черный день.
Капитан 2 ранга Брум четко выразил свои ощущения, которые разделяли все моряки его флотилии, когда стало ясно, что вражеские корабли так и не появятся. "Быстро увеличивающееся расстояние от конвоя начало вызвать у нас неприятные сомнения. Действительно ли мы правильно оценили ситуацию? Все ли идет по плану? Очень скоро сознание пронзила ледяная игла, гораздо более холодная, чем все льды Арктики вместе взятые. Мы израсходовали столько топлива, что уже не можем вернуться к конвою. Сомнения, сначала смутные и неопределенные, в один момент стали четкими. Я до конца жизни не забуду минуту, когда начали поступать радиограммы транспортов, атакованных подводными лодками и самолетами. Произошло что-то совершенно неправильное. Вера, которая до сих пор нас поддерживала, мгновенно рассыпалась. Я радировал адмиралу, что готов и могу вернуться. Но было уже слишком поздно".
Когда стали известны подробности разгрома PQ-17, люди, совершенно не связанные с конвоем, затеяли несколько независимых "расследований". Автор полностью готов подписаться под резкой отповедью командира эскорта.
"После катастрофы начались обвинения и критика. Причем большинство наших обвинителей старалось отмыть высшее командование. Историки, вольно или невольно, продолжают подливать масла в огонь, но раз я остаюсь одной из центральных фигур проблемы, я должен сказать, что никогда не видел в происшедшем ничего сомнительного и спорного. PQ-17 вполне мог оказаться очередным ничем не замечательным конвоем, который прибыл к цели без особых приключений, если бы не эти радиограммы Адмиралтейства. Приказ, отданный в последней из них, следовало или выполнить, или забыть. К моему величайшему сожалению, я его выполнил. Поступив так, я дал начало цепочке событий, которые, как согласился адмирал Тови, были совершенно неизбежны, учитывая обычную практику флота. 11 судов добрались до Архангельска. Какими были бы результаты, если бы конвой не был расформирован, не скажет никто. Но с учетом того, что "Тирпиц" в тот момент считался "священной коровой", итог вряд ли мог быть хуже. Поэтому ответственность за все происшедшее должна лежать на том человеке, который отдал этот приказ, и на его советниках".
То же самое мнение выразил офицер, служивший на эсминце "Оффа", входившем во флотилию "Кеппела". Лейтенант У. Д. О'Брайен (ныне вице-адмирал и командующий Дальневосточным флотом) вспоминал, что командир "Оффы" был очень близок к тому, чтобы повернуть назад на соединение с конвоем. Но сегодня адмирал О'Брайен говорит:
"Я никогда не мог праздновать со своими американскими друзьями День независимости, потому что 4 июля для меня остается в моей памяти самым горьким днем. Мне жаль погибших моряков PQ-17. Это один из самых позорных эпизодов в истории Королевского Флота, когда военные корабли бросили транспорты на произвол судьбы. Попросту говоря, мы забыли свой долг.
Для меня история PQ-17 стала классическим уроком, хотя в целом это далеко не новый урок. Любая военная операция оказывается в опасности, когда верховная власть - в данном случае Адмиралтейство - берет на себя руководство тактическими действиями кораблей через голову командиров на месте событий. В случае с PQ-17 эта ошибка была усугублена тем, что Адмиралтейство не передало имеющуюся у него информацию этим командирам. Оно даже не объяснило причины, которые привели к отправке 3 драматических радиограмм.
Я уверен, и всегда был уверен, что эти три радиограммы были ошибочными по замыслу и по существу. За планирование и проведение операции отвечал главнокомандующий Флотом Метрополии. Адмирал Гамильтон, имевший в своем распоряжении сильную крейсерскую эскадру, отвечал за защиту конвоя от атаки надводных кораблей. Капитан 2 ранга Брум отвечал за непосредственное прикрытие конвоя. Самым верным способом действий было передать этим командирам всю имеющуюся разведывательную информацию и оставить им принятие тактических решений. Их полностью лишили этого права и поставили в унизительное положение, вынудив бросить конвой. При этом они не имели информации, является ли оправданной столь ужасная жертва.
Я не думаю, что сделал такой серьезный вывод исключительно задним числом. Не может быть никаких сомнений, какой будет судьба торговых судов, оставшихся в одиночестве в совершенно тихом море в условиях бесконечного полярного дня. Этот приказ полностью противоречил основному постулату, который я твердо помнил: самой лучшей формой защиты против любых атак, воздушных, подводных и надводных, является сохранение строя конвоем. Его следует распускать только в случае реальной атаки превосходящих надводных сил".
Точно такие же ощущения испытывали моряки крейсерского соединения. На борту крейсера "Уичита" находился лейтенант Дуглас Фэрбенкс, который служил в штабе контр-адмирала Роберта К. Гиффена на "Вашингтоне". Его временно перевели на крейсер в качестве наблюдателя. Фэрбенкс так описывает впечатления моряков после отхода крейсеров и расформирования конвоя:
"Первой реакцией был настоящий шок. Мы все чувствовали, что при передаче радиограммы допущена ошибка".
Американцы высказывались особенно резко. Они проклинали англичан, так как полагали, что те удирают, не желая вступать в бой, в котором у нас были все шансы. Мы возмущались тем, что беззащитные торговые суда были оставлены ползти на скорости 9 или 10 узлов по ледяному морю, в котором человек может продержаться всего несколько минут. Два пилота "Уичиты" уже погибли до того, как мы успели выудить их из воды. Наш гнев еще больше усилило философское спокойствие, с которым торговые суда восприняли приказ и проводили нас. Лишь потом стало ясно, что битва в скором времени не начнется, и мы направились в Скапа Флоу. Там мы смогли встретиться с экипажами британских крейсеров, и выяснилось, что они негодуют ничуть не меньше нас.
